Неточные совпадения
— Какой опыт? столы вертеть? Ну, извините меня, дамы и господа, но, по моему, в колечко веселее играть, — сказал старый
князь,
глядя на Вронского и догадываясь, что он затеял это. — В колечке еще есть смысл.
«И как они все сильны и здоровы физически, — подумал Алексей Александрович,
глядя на могучего с расчесанными душистыми бакенбардами камергера и
на красную шею затянутого в мундире
князя, мимо которых ему надо было пройти. — Справедливо сказано, что всё в мире есть зло», подумал он, косясь еще раз
на икры камергера.
«Ужели, — думает Евгений, —
Ужель она? Но точно… Нет…
Как! из глуши степных селений…»
И неотвязчивый лорнет
Он обращает поминутно
На ту, чей вид напомнил смутно
Ему забытые черты.
«Скажи мне,
князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом берете
С послом испанским говорит?»
Князь на Онегина
глядит.
«Ага! давно ж ты не был в свете.
Постой, тебя представлю я». —
«Да кто ж она?» — «Жена моя».
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век
на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими
князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда
на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал
глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь
на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
Так болтая и чуть не захлебываясь от моей радостной болтовни, я вытащил чемодан и отправился с ним
на квартиру. Мне, главное, ужасно нравилось то, что Версилов так несомненно
на меня давеча сердился, говорить и
глядеть не хотел. Перевезя чемодан, я тотчас же полетел к моему старику
князю. Признаюсь, эти два дня мне было без него даже немножко тяжело. Да и про Версилова он наверно уже слышал.
— О, я не вам! — быстро ответил я, но уж Стебельков непозволительно рассмеялся, и именно, как объяснилось после, тому, что Дарзан назвал меня
князем. Адская моя фамилия и тут подгадила. Даже и теперь краснею от мысли, что я, от стыда конечно, не посмел в ту минуту поднять эту глупость и не заявил вслух, что я — просто Долгорукий. Это случилось еще в первый раз в моей жизни. Дарзан в недоумении
глядел на меня и
на смеющегося Стебелькова.
Я только помню из этих трех минут какую-то действительно прекрасную женщину, которую
князь целовал и крестил рукой и которая вдруг быстро стала
глядеть — так-таки прямо только что вошла —
на меня.
— Да, мы не имеем ни малейшего понятия о том, что делается с этими несчастными, а надо это знать, — прибавил Нехлюдов,
глядя на старого
князя, который, завязавшись салфеткой, сидел у стола за крюшоном и в это самое время оглянулся
на Нехлюдова.
— Я, графиня, во-первых, не имею никаких прав что-либо советовать
князю, — сказала Mariette,
глядя на Нехлюдова и этим взглядом устанавливая между ним и ею какое-то полное соглашение об отношении к словам графини и вообще к евангелизму, — и, во-вторых, я не очень люблю, вы знаете…
— Ну, вот и
князь наш объявился, — сказал он, ставя чайник среди чашек и передавая хлеб Масловой. — Чудесные штуки мы накупили, — проговорил он, скидывая полушубок и швыряя его через головы в угол нар. — Маркел молока и яиц купил; просто бал нынче будет. А Кирилловна всё свою эстетическую чистоту наводит, — сказал он улыбаясь,
глядя на Ранцеву. — Ну, теперь заваривай чай, — обратился он к ней.
— Да, господа, — заговорил
князь, обращаясь ко всему собранию и не
глядя, впрочем, ни
на кого в особенности, — вы знаете, сегодня в театре Вержембицкую вызывать.
Этих более виновных нашлось шестеро: Огарев, Сатин, Лахтин, Оболенский, Сорокин и я. Я назначался в Пермь. В числе осужденных был Лахтин, который вовсе не был арестован. Когда его позвали в комиссию слушать сентенцию, он думал, что это для страха, для того чтоб он казнился,
глядя, как других наказывают. Рассказывали, что кто-то из близких
князя Голицына, сердясь
на его жену, удружил ему этим сюрпризом. Слабый здоровьем, он года через три умер в ссылке.
Но хотя и могло быть нечто достопримечательное собственно в миллионе и в получении наследства,
князя удивило и заинтересовало и еще что-то другое; да и Рогожин сам почему-то особенно охотно взял
князя в свои собеседники, хотя в собеседничестве нуждался, казалось, более механически, чем нравственно; как-то более от рассеянности, чем от простосердечия; от тревоги, от волнения, чтобы только
глядеть на кого-нибудь и о чем-нибудь языком колотить.
Князь шел, задумавшись; его неприятно поразило поручение, неприятно поразила и мысль о записке Гани к Аглае. Но не доходя двух комнат до гостиной, он вдруг остановился, как будто вспомнил о чем, осмотрелся кругом, подошел к окну, ближе к свету, и стал
глядеть на портрет Настасьи Филипповны.
Но смеялся уже и
князь Щ., смеялся и Евгений Павлович, хохотал Коля без умолку, хохотал,
глядя на всех, и
князь.
— Никакой нет глупости, кроме глубочайшего уважения, — совершенно неожиданно важным и серьезным голосом вдруг произнесла Аглая, успевшая совершенно поправиться и подавить свое прежнее смущение. Мало того, по некоторым признакам можно было подумать,
глядя на нее, что она сама теперь радуется, что шутка заходит всё дальше и дальше, и весь этот переворот произошел в ней именно в то мгновение, когда слишком явно заметно стало возраставшее всё более и более и достигшее чрезвычайной степени смущение
князя.
А если, может быть, и хорошо (что тоже возможно), то чем же опять хорошо?» Сам отец семейства, Иван Федорович, был, разумеется, прежде всего удивлен, но потом вдруг сделал признание, что ведь, «ей-богу, и ему что-то в этом же роде всё это время мерещилось, нет-нет и вдруг как будто и померещится!» Он тотчас же умолк под грозным взглядом своей супруги, но умолк он утром, а вечером, наедине с супругой, и принужденный опять говорить, вдруг и как бы с особенною бодростью выразил несколько неожиданных мыслей: «Ведь в сущности что ж?..» (Умолчание.) «Конечно, всё это очень странно, если только правда, и что он не спорит, но…» (Опять умолчание.) «А с другой стороны, если
глядеть на вещи прямо, то
князь, ведь, ей-богу, чудеснейший парень, и… и, и — ну, наконец, имя же, родовое наше имя, всё это будет иметь вид, так сказать, поддержки родового имени, находящегося в унижении, в глазах света, то есть, смотря с этой точки зрения, то есть, потому… конечно, свет; свет есть свет; но всё же и
князь не без состояния, хотя бы только даже и некоторого.
— Да вот сидел бы там, так вам бы всего и не объяснил, — весело засмеялся
князь, — а, стало быть, вы все еще беспокоились бы,
глядя на мой плащ и узелок. А теперь вам, может, и секретаря ждать нечего, а пойти бы и доложить самим.
Князь замолчал. Он сидел, выпрямившись
на стуле, и неподвижно, огненным взглядом
глядел на Ивана Петровича.
Глядя на них, вдруг стал улыбаться и
князь, и с радостным и счастливым выражением стал повторять...
И, бросив
князя, не
глядя на него, поспешно вошел к себе и захлопнул за собою дверь.
На этот раз не только не отворили у Рогожина, но не отворилась даже и дверь в квартиру старушки.
Князь сошел к дворнику и насилу отыскал его
на дворе; дворник был чем-то занят и едва отвечал, едва даже
глядел, но все-таки объявил положительно, что Парфен Семенович «вышел с самого раннего утра, уехал в Павловск и домой сегодня не будет».
Князь с чрезвычайным любопытством
глядел на Келлера. Вопрос о двойных мыслях видимо и давно уже занимал его.
Князь до того краснел, что не мог прямо
глядеть на Лизавету Прокофьевну.
Побежал и
князь, но
на пороге обхватили его руками. Убитое, искаженное лицо Настасьи Филипповны
глядело на него в упор и посиневшие губы шевелились, спрашивая...
— Да, для нее, — тихо ответил
князь, грустно и задумчиво склонив голову и не подозревая, каким сверкающим взглядом
глянула на него Аглая, — для нее, чтобы только узнать… Я не верю в ее счастье с Рогожиным, хотя… одним словом, я не знаю, что бы я мог тут для нее сделать и чем помочь, но я приехал.
Нина Александровна укорительно
глянула на генерала и пытливо
на князя, но не сказала ни слова.
Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать
князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
Князь воротился и
глядел на нее как истукан; когда она засмеялась — усмехнулся и он, но языком все еще не мог пошевелить. В первое мгновение, когда он отворил ей дверь, он был бледен, теперь вдруг краска залила его лицо.
Шуба действительно лежала
на полу; Настасья Филипповна, не дождавшись, пока
князь с нее снимет, сбросила ее сама к нему
на руки, не
глядя, сзади, но
князь не успел принять.
Князь смеялся; Аглая в досаде топнула ногой. Ее серьезный вид, при таком разговоре, несколько удивил
князя. Он чувствовал отчасти, что ему бы надо было про что-то узнать, про что-то спросить, — во всяком случае, про что-то посерьезнее того, как пистолет заряжают. Но всё это вылетело у него из ума, кроме одного того, что пред ним сидит она, а он
на нее
глядит, а о чем бы она ни заговорила, ему в эту минуту было бы почти всё равно.
Лизавета Прокофьевна продолжала
глядеть на него еще секунды две; наконец быстро и круто направилась к своей даче, а за нею все. Ровно чрез минуту
на террасу к
князю явился обратно Евгений Павлович в чрезвычайном волнении.
— Видишь ли,
князь, — сказал он, в смущении вертя пуговицу
на тужурке товарища и не
глядя ему в глаза,ты ошибся. Это вовсе не товарищ в юбке, а это… просто я сейчас был с коллегами, был… то есть не был, а только заехал
на минутку с товарищами
на Ямки, к Анне Марковне.
— Да ведь ты сам знаешь, что она дочь
князя, — отвечал он,
глядя на меня с какою-то злобною укоризною, — ну, к чему такие праздные вопросы делать, пустой ты человек? Главное не в этом, а в том, что она знает, что она не просто дочь
князя, а законнаядочь
князя, — понимаешь ты это?
Я тихонечко опустился у порожка
на пол, тоже подобрал под себя ноги и сижу,
гляжу на нее. Тихо настало так, что даже тощо делается. Я сидел-сидел, индо колени разломило, а
гляну на нее, она все в том же положении, а
на князя посмотрю: вижу, что он от томноты у себя весь ус изгрыз, а ничего ей не говорит.
«Пти-ком-пё», — говорю, и сказать больше нечего, а она в эту минуту вдруг как вскрикнет: «А меня с красоты продадут, продадут», да как швырнет гитару далеко с колен, а с головы сорвала косынку и пала ничком
на диван, лицо в ладони уткнула и плачет, и я,
глядя на нее, плачу, и
князь… тоже и он заплакал, но взял гитару и точно не пел, а, как будто службу служа, застонал: «Если б знала ты весь огонь любви, всю тоску души моей пламенной», — да и ну рыдать.
Говоря это,
князь глядел на окно.
Завтра он присылает кольцо с брильянтами, послезавтра жемчужное колье, а там —
глядишь — сядет
на скамью подсудимых за растрату или подлог, а
князья Шеины будут вызваны в качестве свидетелей…
Увидев прикованного к столбу мельника и вокруг него уже вьющиеся струи дыма,
князь вспомнил его последние слова, когда старик, заговорив его саблю, смотрел
на бадью с водою; вспомнил также
князь и свое видение
на мельнице, когда он в лунную ночь,
глядя под шумящее колесо, старался увидеть свою будущность, но увидел только, как вода почервонела, подобно крови, и как заходили в ней зубчатые пилы и стали отмыкаться и замыкаться железные клещи…
Когда явился
князь Афанасий Иванович, царь долго
глядел на него невыразимым взглядом.
— Скрутите и этого! — сказал боярин, и,
глядя на зверское, но бесстрашное лицо его, он не мог удержаться от удивления. «Нечего сказать, молодец! — подумал
князь. — Жаль, что разбойник!»
— Как же мне потешать тебя, государь? — спросил он, положив локти
на стол,
глядя прямо в очи Ивану Васильевичу. — Мудрен ты стал
на потехи, ничем не удивишь тебя! Каких шуток не перешучено
на Руси, с тех пор как ты государишь! Потешался ты, когда был еще отроком и конем давил народ
на улицах; потешался ты, когда
на охоте велел псарям
князя Шуйского зарезать; потешался, когда выборные люди из Пскова пришли плакаться тебе
на твоего наместника, а ты приказал им горячею смолою бороды палить!
Берет калечище Акундина за белы руки, ведет его, Акундина,
на высок курган, а становивши его
на высок курган, говорил такие речи: „Погляди-ка, молодой молодец,
на город Ростиславль,
на Оке-реке, а поглядевши, поведай, что деется в городе Ростиславле?“ Как
глянул Акундин в город во Ростиславль, а там беда великая: исконные слуги молода
князя рязанского, Глеба Олеговича, стоят посередь торга, хотят войной город отстоять, да силы не хватит.
— Исполать тебе,
князь! — прошептал Перстень, с почтением
глядя на Никиту Романовича. — Вишь ты, как их приструнил! Только не давай им одуматься, веди их по дороге в Слободу, а там что бог даст!
Гляди: вот он, злодей наш пленник!»
И
князя гордые слова
Ее внезапно оживили,
На миг в ней чувство разбудили,
Очнулась будто ото сна,
Взглянула, страшно застонала…
Все четверо выходят вместе;
Руслан уныньем как убит;
Мысль о потерянной невесте
Его терзает и мертвит.
Садятся
на коней ретивых;
Вдоль берегов Днепра счастливых
Летят в клубящейся пыли;
Уже скрываются вдали;
Уж всадников не видно боле…
Но долго всё еще
глядитВеликий
князь в пустое поле
И думой им вослед летит.
Вот кончен он; встают рядами,
Смешались шумными толпами,
И все
глядят на молодых:
Невеста очи опустила,
Как будто сердцем приуныла,
И светел радостный жених.
Но тень объемлет всю природу,
Уж близко к полночи глухой;
Бояре, задремав от меду,
С поклоном убрались домой.
Жених в восторге, в упоенье:
Ласкает он в воображенье
Стыдливой девы красоту;
Но с тайным, грустным умиленьем
Великий
князь благословеньем
Дарует юную чету.
От удивленья, боли, гнева,
В минуту дерзости лишась,
На князя голова
глядела,
Железо грызла и бледнела.
Но дева милая не внемлет
И очарованная дремлет
В руках убийцы — все
глядятНа князя в смутном ожиданье...
А женщина улыбалась, и улыбались все цари и
князья, военачальники и все другие дети,
глядя на нее — Мать!
«Рррбуу», — рычал
князь, закусив ковер и
глядя на жену столбенеющими глазами; лицо его из багрового цвета стало переходить в синий, потом бледно-синий; пенистая слюна остановилась, и рычание стихло. Смертельный апоплексический удар разом положил конец ударам арапников, свиставших по приказанию скоропостижно умершего
князя.